Панель "Политическая ситуация в РБ после выборов"

Тема обсуждения - белорусская политическая ситуация, а не только ситуация в оппозиции. Поэтому я хотел бы рассказать и о том, какие изменения произошли с той стороны баррикад.

Как ни странно, несмотря на то, что основным тезисом практически всех докладчиков, по которому есть определенный консенсус, гласит о том, что выборов в Белоруссии нет и выиграть их демократическим путем невозможно, я утверждал и утверждаю, что именно эти выборы были первым реальным шансом оппозиции на электоральную победу. И связано это во многом с тем, что сам Лукашенко на этих выборах был очень слаб.

Позиция Лукашенко. Чуть ли не в начале прошлого года я говорил, что на этих выборах ему не с чем идти к избирателям: нет ни лозунга, ни сколько-нибудь содержательной программы. Все, что было у него и в агитационных материалах, и в программе, а скорее в «программных тезисах», — это все было лишь «перепевками» тезисов 2006 года: Лозунг «За Беларусь» трансформировался в «Вместе мы Беларусь», 500$ зарплаты — в 1000$ и т. д. Вся его программа, предъявленная перед собранием всебелорусов (это, видимо, у нас такая отдельная народность есть - «всебелорусы»), заключалась лишь в том, что в экономике все будет «то же самое, только больше». Никаких качественных изменений, никаких структурных преобразований не предлагалось. Кроме того, было очевидно, что беспрецедентная накачка, предвыборная "раздача слонов", начавшаяся в ноябре 2009 года, привела к очень серьезным экономическим последствиям, — и это все еще обязательно аукнется! Впрочем, об экономике будет отдельный разговор... В любом случае, удар по экономике нанесен очень сильный.

И эти меры ни к чему не привели! Впервые на этих выборах социологические замеры показывают, что отсутствовал привычный эффект роста электоральной поддержки Лукашенко в последние месяцы перед выборами. Иными словами, это уже не работало! Более того, примерно с лета 2010 года население начало «голосовать ногами», выказывая — по крайней мере в экономической сфере — недоверие проводимой политике.

Иными словами, власть не смогла предложить со своей стороны ничего сколько-нибудь содержательного.

Чтобы было понятно нашим иностранным коллегам - я утверждаю, что эти выборы не были сфальсифицированы. Озвученные результаты — это не фальсификация! Я утверждаю, что они просто написаны безотносительно того, как проголосовало население. То есть это даже не вбрасывания, определенное увеличение процентов за Лукашенко или перекладывание бюллетеней, отданных за оппозиционных кандидатов, в стопку АГЛ. Эти результаты просто взяты с потолка.

Я, кстати, заканчиваю сейчас персональное исследование... Дело в том, что есть известный феномен, заключающийся в том, что психологическая случайность отличается от случайности настоящей. И когда человеку необходимо заполнить протокол цифрами, которые бы выглядели вполне случайными, он все равно — в силу своих психологических особенностей — не заполнит его действительно случайными числами. Есть определенные статистические факторы, по которым очень легко выявляется факт вписывания случайных чисел именно «из головы». Есть, например, метод Собянина-Суховольского, который анализирует зависимость результатов от явки; есть метод изучения распределения второй значащей цифры в числах; и др. Так вот, применение этих методов показывает то, что эти результаты с большой долей уверенности - говорить о 100%, конечно, нельзя, но в пределах доверительного интервала - просто рисовались. Это даже не фальсификация.

С другой стороны, как ни странно, я абсолютно убежден, что добиться более-менее нормального подсчета на этих выборах было возможно. Как у Кощея смерть заключалась на конце иглы, заключенной в яйце, так и у Лукашенко есть такое уязвимое место. Это два часа подсчета голосов, когда Лукашенко абсолютно беззащитен и когда он ничего не может сделать. В это время ему не поможет ни ОМОН, ни спецназ.

Как показывает практика, на тех участках, где оппозиционерам удавалось проникнуть в состав участковых комиссий, где удалось выставить полноценных наблюдателей, где с этими людьми был проведен тренинг, где людям из комиссий — обыкновенным женщинам-учителям, которых подневольно туда собрали, — объясняли, что они совершают уголовное преступление, на некоторых из таких участков удавалось добиться — даже в таких условиях! — действительного подсчета голосов. И если бы наша оппозиция, вместо того чтобы с самого начала говорить о том, что все решит Площадь, озаботилась организацией именно этой части своей избирательной кампании, вполне возможно, что Площадь не понадобилась бы. Либо, если бы она понадобилась, у них было бы гораздо больше аргументов в пользу того, что эти результаты были действительно украдены. И это могло бы возыметь эффект как одно из обязательных условий «оранжевой революции».

Итак, примерные действительные результаты уже известны. На тех столичных участках, где голоса считали, Лукашенко набрал примерно 40% (а не запредельные 80%). Как ни странно, второе место занял Санников (около 25%). Примерно по 8-12% набрали Романчук и Некляев, которые делили третье-четвертое позиционное место. Какой вывод из всего этого можно сделать?

Возвращаясь к вопросу о прорусскости Некляева, его действительно легендарном бюджете... В общем, они не скрывали размеров своего бюджета: то, как они «рассеивали деньги по полям», было совершенно невероятно. Однако оказалось, что большой бюджет не гарантирует даже второго места. Штаб Некляева занимался чем угодно, только не избирательной работой. Они проводили перформансы, выпускали маечки, сумочки, другой мерчендайзинг, рассылали открытки, надували шарики, ставили палатки... Это все здорово, но в конечном счете избиратель голосует не за шоу, а за определенное содержание кандидата, «о чем он». И так получилось, что Некляев оказался едва ли не самым кандидатом «ни о чем». Сформулировать, что он будет делать на посту президента, оказалось невозможно Дошло до того, что даже из двух телевизионных выступлений у него получилось только одно (второе было повтором первого, т. е. они не придумали ничего содержательного), а дебаты, в которых участвовали все оппозиционные кандидаты, он вообще покинул. Иными словами, человеку нечего было сказать. Еще раз подчеркиваю: выборы выигрываются позиционированием, созданием четкого представления в глазах избирателя, зачем этот кандидат.

О Санникове в этом смысле, при всех недостатках его позиционирования, каждый мог сказать, «о чем он»: это человек, который с самого начала и до конца последовательно говорил о том, что выборы — фигня, и все решит Площадь. Хотя бы было понятно, о чем он говорит.

Теперь о Романчуке, у которого был бюджет, не сравнимый с Некляевым, и который получил примерно одинаковый с последним результат... Это ведь говорит о том, что спрос на кандидата, который бы наконец озвучивал какие-то содержательные вещи, был очень велик.

Отсюда я делаю вывод. Оказалось так, что наше общество — и это один из главных результатов этих выборов - существенно выросло по сравнению с предыдущими выборами. Правильно сказал Юрий Дракохруст, что выборы — это дискуссия (о месте, роли и значении России)... Выборы — это вообще дискуссия, не только о России. Это не просто процесс вбрасывания бюллетеней в урну. Это, фактически, широкая общественная дискуссия, в которой общество пытается сформулировать заказ на управление собой. И оказалось, что у общества есть конкретные вопросы, на которые, к сожалению, имевшиеся оппозиционные кандидаты ответить не смогли. Удивительный феномен, которого не было в предыдущих кампаниях: буквально до последнего момента в моем окружении весьма умных и информированных людей все друг друга спрашивали, за кого голосовать. То есть спрос был, но продукт не соответствовал этому спросу.

К сожалению, по причине своего долгого существования в оппозиционном гетто в оппозиции сработал эффект янтаря, когда мушка попадает в янтарь и там сохраняется. Наша оппозиция сохранилась в своем состоянии 1990-ых гг., когда для того, чтобы победить, достаточно было выйти на площадь, произнести несколько мощных лозунгов, а что будет с экономикой, с обществом, с судебной системой, уже не так важно, «мы потом разберемся». Более того, в силу того, что оппозиция осталась в 1990-ых гг., она продолжала считать, что и Лукашенко остался там же. В частности, многие представители избирательных штабов говорили о том, что Лукашенко — колхозник. Да, он действительно был колхозником, но теперь ведь это человек с 16-летним стажем работы президентом, за это время он хоть чему-то да научился!

И ещё один важный результат этих выборов заключается в том, что стало понятно, чего в следующий раз делать не нужно, как его НЕ победить. А именно: 1) его не победить демагогией и лозунгами, т.к. в этом вопросе он сам гениален и самородок; 2) его не победить революцией, т.к. штыков у него все равно больше.

Соответственно, возникает вопрос. Вот имеется спрос со стороны общества на некую содержательную альтернативу. И в этом смысле я спор о выборе между «прозападным» и «прорусским» вообще не считаю содержательным. Это как в песне Бориса Гребенщикова:

И один с восхищением смотрит на Запад,
А другой с восторгом глядит на Восток.
И каждый уже десять лет учит роли,
О которых лет десять как стоит забыть.

В наших условиях выбор между «прорусским» и «прозападным» означает «кому продаться», «кто денег даст», «кто за нас решит наши проблемы». Но «никто не даст нам избавленья», мы должны сами решить, чего хотим! И феномен провала некляевской кампании, а именно попытки получить поддержку людей, ориентированных на Восток, говорит вот о чем. Фактически можно говорить о создании гражданской нации Беларуси. Да, близость с русскими велика, но ощущение того, что мы — не Россия и не хотим ею быть, очень сильное. К тому же, сама Россия как раз дала для этого много козырей, когда проявлялось большое количество маразма во внутренней политике России, на протяжении нескольких месяцев до белорусских выборов. Например, полная некомпетентность центральной власти, эти пожары, ужасный пиар Путина... Эти ужасы можно перечислять сколь угодно долго. Иными словами, Москва уже не воспринимается как начальство, хотя бы символическое. И в то же время, кстати говоря, также растет скепсис по отношению к Европе, и все больше людей интересует, что мы можем сами, что мы сами из себя представляем.

Еще раз подчеркиваю: население, электорат вырос. И то, что народ оказался лучше и более продвинут, чем его лидеры, можно продемонстрировать тем, что происходило после 19 декабря. Моментально организовалось общество, выстроилась системы взаимовыручки, практически каждый сидящий человек получил своего куратора по передачам, по ведению его дела, по организации допуска адвокатов и т. д. Люди в течение полутора-двух суток собрали все, что нужно было людям, сидящим в изоляторах и тюрьмах. Здесь же можно упомянуть и программу информирования и поддержки семей.

В то же самое время мы видим, как себя ведут лидеры, по разным причинам вышедшие на свободу. Фактически, они устраивают крайне неприятные склоки по выяснению отношений, кто более продажен и кто самый честный. К сожалению, эти лидеры остались в прошлом, а население уже ушло вперед.

Таким образом, можно утверждать, что действительно есть спрос, на который можно работать. И что же этим людям можно предложить? Ни силой, ни лозунгами победить нельзя. Победить можно формированием некого осмысленного образа будущего. Нужно пользоваться своими конкурентными преимуществами. Во власти в настоящий момент наблюдается серьезнейший дефицит интеллектуальных ресурсов. В частности, следствием этого является и отсутствие сколько-нибудь содержательной избирательной программы Лукашенко, нормальной экономической программы и проч.

Кроме того, произошло еще одно очень важное событие. Давно было понятно, что примерно 40% - стабильный электорат Лукашенко, это люди, которые по умолчанию будут за него голосовать и дальше. Также понятно, что есть часть электората стабильно оппозиционных взглядов, допустим, 25%. Оставшиеся — это люди, принимающие решение в самый последний момент. На всех предыдущих выборах эти люди голосовали за лидера, за того, кто с их точки зрения выигрывает. Это нормальный психологический феномен: людям хочется присоединиться к победителю, к большинству. Что же произошло после кровавого воскресенья? Я думаю, Лукашенко окончательно потерял этих людей. Кроме 40%, которые у него уже есть, больше за него никто голосовать не будет. Потому что то, что произошло на Площади, — это разрыв социального контракта в одностороннем порядке, контракта, который действовал все предыдущие годы и заключался в следующем:

Есть гетто «фашиствующих отморозков», которых мы за это и бьем. Они выходят на площадь, они профессиональные жертвы — мы их и бьем регулярно. Но вы, все остальные люди, нормальные, не «фашиствующие отморозки», и поэтому мы вас не бьем, а, наоборот, кормим, фактически в обмен на неучастие в сколько-нибудь содержательной политике и каких-то уличных акциях.

Но 19 декабря основной маховик репрессий задел людей, в общем не причастных ни к каким оппозиционным структурам. Люди вышли на Площадь не за оппозиционных кандидатов, т. к. они <кандидаты> не смогли ответить на основные запросы избирателей. Поэтому они вышли на Площадь ради себя. А т. к. это была абсолютно мирная манифестация, то они также вышли для того, чтобы продемонстрировать, что их, несогласных, много, и тем не менее они получили за это палками по голове. Это говорит о том, что произошло очень серьезное изменение социального контракта.

На следующий день после выборов у Лукашенко была сверхмачистская пресс-конференция о том, что «я самый крутой, я всех победил, я всех побью». Но затем адреналин схлынул. И уже его новогоднее обращение, если его правильно прочитать, продираясь сквозь риторику, говорит о том, что он очень испугался того, что он потерял значительную часть населения. Ведь эти люди уже не будут восприимчивы к любым его действиям, к попыткам подкупа с той стороны и т. д.

Конечно же, то, что произошло, совершенно ужасно. Единой версии, которая бы полностью объясняла причины произошедшего, до сих пор нет. Ведь Лукашенко фактически сам выстрелил себе в ногу, потерял все, что мог приобрести. В этой ситуации его выигрышей не видно.

Однако, по крайней мере теперь понятно, куда надо копать, в каком направлении надо работать. Таким образом,

Есть у него, как у Кощея, «смерть на кончике иглы», — это два часа подсчета голосов.

Действительно есть серьезный спрос на реальную альтернативу.

Для того чтобы эту альтернативу предъявить, не нужно традиционных оппозиционных структур. В настоящий момент призывы к созданию каких-то новых структур — это фактически приглашение на казнь, это по сути призывы составлять для власти расстрельные списки.

А вот интеллектуальная оппозиционная деятельность — это то, против чего нельзя бороться палкой, но в то же самое время этому власть не может ничего возразить, ибо просто нечем.

Да, с лидерами сейчас большая проблема, но я оптимист в этом вопросе. Я считаю, что когда возникает спрос, когда приходит время, лидеры вдруг возникают "out of the thin air" - материализуются из воздуха.